Священномученик Феодор (в мiру Александр Васильевич Поздеевский) — архиепископ Волоколамский, викарий Московской епархии.

Родился 21 марта 1876 г. в селе Макарьевское Ветлужского уезда Костромской губернии в семье протоиерея (всего в семье было 9 детей). Его рождение было ознаменовано предсказанием деревенского блаженного Герасима, который, зайдя в церковь во время службы, обратился к народу: «Что вы здесь стоите, идите на задки, к бане — там архиерей родился.» Его отец, протоиерей Василий, был настоятелем храма в честь преподобного Макария Унженского в селе Введенском. В семье было девять детей: два брата (Александр и Николай) и семь сестер (Прасковья, Лидия, Мария, Екатерина, Елизавета, Ольга и Надежда). Воспоминаний о детстве будущего святителя не сохранилось. Можно лишь отметить, что место рождения и воспитания Владыки прославлено чудесами преподобного Макария Унженского, что детские и юношеские годы прошли в провинциальной глубинке, в близком общении с простым народом.

Уже позже, будучи епископом, он заметит об этом обстоятельство как полезном для пастыря: “Чтобы понять сущность Православия, надо его изучать не по книгам и ученым трудам, а в близком общении с людьми забытыми, презираемыми миром, с юродивыми, странниками, сумасшедшими, даже с преступниками. Особенно это общение полезно пастырям. Узнав ближе отверженных миром людей, пастырь поймет, что, в сущности, эти люди гораздо ближе к Христу, чем он, потому что грешники, сознавая свое падение, любят Господа, прощающего и милующего их. Православие — религия жалости и смирения, жалеть надо грешников и сознавать свои грехи. А это чувство дается при соприкосновении с миром отверженных и убогих”.

В 1896 году, по окончании Костромской Духовной Семинарии, Александр Поздеевский поступил в Казанскую Духовную Академию. Основанная в 1841 году, Академия уже к концу века стала в один ряд с ведущими высшими богословскими школами России. Ректором Казанской Академии в то время был архимандрит Антоний (Храповицкий), будущий митрополит Киевский и Галицкий (1863-1936). В последние годы обучения в Академии Поздеевский был в большой и неразлучной дружбе с иеромонахом, будущим священномучеником Фаддеем (Успенским), в то время.

В 1900 году, на последнем курсе, Александр принял монашество с наречением имени Феодор в честь великомученика Феодора Стратилата. В том же году он окончил Казанскую Духовную Академию, получив степень кандидата богословия, и в звании профессорского стипендиата был оставлен при кафедре патрологии.

Во время обучения в Академии его духовными наставниками были ректор епископ Антоний (Храповицкий) и выдающийся подвижник благочестия схиархимандрит Гавриил (Зырянов), старец и настоятель Седмиезерной пустыни под Казанью.

О значении Владыки Антония в жизни Духовной Академии иеромонах Феодор (Поздеевский) сказал следующее: “Мы чувствовали на себе теплоту Вашей любви, и она не только согревала нас, но и заражала нас любовью ко всему доброму и чистому. В ответной любви к Вам мы переживали и подъем духа и энергию воли к добру”.

Старец Гавриил был человеком особенным, — действительно, “един от древних”, как писал о нем потом другой его ученик, ближайший духовный друг архиепископа Феодора, архимандрит Симеон (Холмогоров). Это был подвижник, который в полноте воплотил в себе христианские идеалы, человек, который стяжал дары Святого Духа так же явно, как преподобный Серафим Саровский. Последние годы жизни отец Гавриил провел в Спасо-Елеазаровой пустыни под Псковом, а скончался в Казани 24 сентября 1915 года и похоронен в Седмиезерной пустыни. Среди духовных чад старца Гавриила тех, кто пошел потом тернистым путем исповедничества. Его духовные завещания, в свете свершившегося воспринимаются как напутствие к мученическим подвигам: “В терпении нашем мы увидим и восчувствуем в себе пришествие Царствия Божия в силе Его, и воцаримся воедино с Господом и обожимся.<...> Теперь для нас покажется мир сей совсем не тем, каким нам теперь рисуется. Впрочем, мы его не станем судить, так как судить его будет Иисус Христос, но мы увидим мирскую ложь и грех в нем. Мы увидим и правду, но — только в Спасителе, и будем ее черпать только в Нем одном”.

В 1900—1901 — профессорский стипендиат по кафедре патрологии. На последнем курсе в 1900 ректором академии еп. Антонием (Храповицким) А. Поздеевский был пострижен в монашество с именем Феодора (в память вмч. Феодора Стратилата) и рукоположен в иеродиакона. С 24 июля 1900 г. — иеромонах.

С 17 октября 1901 — преподаватель Калужской духовной семинарии. С 3 июля 1902 — инспектор Казанской духовной семинарии.

Удостоин степени магистра богословия (1903; тема диссертации: «Аскетические воззрения преподобного Иоанна Кассиана Римлянина») и Макарьевской премии.

С 4 февраля 1904 назначен ректором Тамбовской духовной семинарии в сане архимандрита. На этом посту его и настигла смута 1905-07 гг. Феодор принял живейшее участие в организации патриотического движения в Тамбове. На его квартире в начале октября состоялось собрание 17 членов-учредителей Тамбовского Серафимовского Союза Русских Людей, который был учрежден 22 октября. В речи при открытии Союза, обращаясь к единомышленникам, архим. Феодор говорил о главном, о том, что слабеет в народе вера Христова, что «мир с его искушениями захватывает нас и заманчивые флаги разных свобод влекут нас на иной путь, непривычный для Русского Народа». Поэтому, «русским людям нужно крепко держаться за веру свою православную и, давая спокойно и мирно каждому чужеземцу исповедовать свою веру и молиться по-своему, в то же время зорко блюсти, чтобы не обольстил нас кто-либо лукавыми словами, будто все равны и наша православная не лучше других. Зорко нужно блюсти, чтобы не посмели нас, православных, отторгнуть от нашей веры и увлечь на путь ереси латинской или неверия языческого. Пусть будет вера наша православная по-прежнему господствующей на Руси, а все прочие только терпимыми, без права миссионерства насчет Православия. Иначе встанут пред нами целым сонмом древние наши святители, угодники и преподобные, благочестивые Цари и скажут нам с укором: изменники».

Тамбовский СРЛ был одной из самых активных провинциальных монархических организаций в России. Уже через год после открытия в нем состояло около 700 человек, усилиями членов Союза (прежде всего духовенства) было создано 2 самостоятельных отдела и более 50-ти сельских патриотических обществ. Организатор отдела, архим. Феодор стал первым руководителем тамбовского СРЛ. За свою активную общественную деятельность председатель Союза был приговорен террористами к смерти, 3 мая 1906 на него было совершено покушение одним из семинаристов (убийца промахнулся).

Политическая деятельность архимандрита Феодора вызывала противоречивое отношение со стороны клира — часть священников его поддержали, тогда как пастырский съезд епархии запретил проведение мероприятий Союза в Серафимовском училище, считая, что церковь должна быть вне политики.

19 июля 1906 архим. Феодор был назначен ректором Московской Духовной семинарии и вскоре переехал в Москву, оставив пост председателя Тамбовского СРЛ.

С августа 1909 — ректор Московской духовной академии (до 1917). Был профессором аскетики по кафедре пастырского богословия.

14 сентября 1909 в храме Христа Спасителя состоялась его хиротония во епископа Волоколамского, викария Московской епархии сонмом архиереев во главе с Московским митрополитом Владимиром (Богоявленским). В речи, сказанной при наречении, преосвященный Феодор следующими словами определил свое предстоящее апостольское служение: «В многоразличных проявлениях Духа нам, призываемым к служению апостольскому, дается особое пробуждение и чуткость совести, и сугубое сознание нищеты своей И если бы спросили нас теперь о нашей задаче и планах в предстоящей деятельности, то мы указали бы как главную — сохранение этой чуткости совести и сугубое сознание нищеты своей Опознать подделки Христа и христианства, различать верно “духов”: от Бога ли они? — и составляет главную задачу современности для пастыря».

Ректорскую должность владыка занимал до 1917, сам преподавал в академии пастырское богословие. Строгий монах-аскет, он проявил себя убеждённым консерватором, стал инициатором увольнения ряда либеральных преподавателей (в том числе И. М. Громогласова). Его традиционные православные, аскетические взгляды были не только теоретическими, но являлись плодом его действительно подвижнической жизни. Поддерживая неопатристическое направление в реформе Духовного образования, Владыка настаивал на создании Духовной школы на святоотеческих основах. В своей кадровой политике оказывал явное предпочтение монашеской братии и священнослужителям. В то время, когда антимонархические идеи ходили и в среде иерархов, голос Владыки, который защищал истинное Православие и Православную монархию, звучал очень громко. Именно поэтому либерально настроенные элементы добились увольнения Вл. Феодора с поста ректора Академии после Февральской революции, в разгар антимонархического движения. Ректорство в Московской Духовной Академии — яркий и сложный период в жизни Владыки Феодора. “Высокий, худой, в очках в черной роговой оправе, с черными, как смола, волосами и острым взглядом, Феодор являлся нам суровым монахом с сильной волей и неумолимым к слабостям мирской юношеской суеты”. Строгий и сдержанный во время официальных встреч, Владыка Ректор, в частных случайных встречах, например, в саду во время прогулки был доступен: улыбался и шутил, выслушивая шутки”, — вспоминает воспитанник Академии С. Н. Постников. Вспоминается еще одна характеристика архиепископа Феодора, принадлежащая А. Ф. Лосеву: “Реакционер, твердый, все семинаристы трепетали”.

Что же владело умами преподавателей и студентов того времени? Каков был этот академический дух? Об этом можно судить по воспоминаниям современников и, как документальное подтверждение, но публикациям официального печатного органа Академии журнала “Богословский Вестник”.

Так в 1906 году выходит статья профессора В. Н. Мышцина “Политические партии и их идеалы”, в 1907 — В. Ф. Эрна “Социализм и общее мировоззрение”, а чуть раньше появился перевод брошюры “Христос как социальный реформатор”, выполненный кружком студентов под редакцией тогдашнего ректора Академии епископа Евдокима (Мещерского). Один из выпускников Академии в отчете о занятиях 1906-1907 годов писал, что занимался теорией социализма, штудировал Маркса, Энгельса, Бернштейна. Все это требовалось для кандидатского сочинения “Христианство в отношении к социальным вопросам”.

Ситуация в Академии была так же сложна, как в целом тогда в обществе. Первые впечатления об Академии, этом “горьком наследстве” как писал он архиепископу Арсению Стадницкому, у преосвященного Федора были, мягко говоря, печальные. Профессора “захвачены наукой, немецкой, тюбингенской. <...> Такой невероятный протестантский идеализм — хуже всякого тюбингенства”.

Еще более раскрывает состояние богословской мысли и ее представителей — профессоров Московской Академии рассказ Владыки Феодора, сохранившийся по воспоминаниям все того же А. Ф. Лосева, о посещении митрополитом Московским Макарием учебных занятий. “С дрожью в руках даю ему расписание. Что выберет? А и выбирать-то нечего, ведь это же вертеп! Застенок! Выбирает — “психология”. Я ахнул. Психологию ведет профессор П. П. Соколов. Владыка думал — будут говорить о душе, что-то важное. <...> Ну, во-первых, душа набок, никакой души нет, “мы изучаем явления психики”, вульгарный материализм. Сегодняшняя лекция — тактильные восприятия. И пошел — булавочки, иголочки, рецепторы, ощущения. Проводит опыты, вызывает студентов. И так вся лекция. Вышли. Смотрю, митрополит идет с поникшей головой, серое лицо. “Владыка святый! — говорю ему, — <...> не обращайте внимание на этих дураков. Это не профессора Духовной Академии — это дураки Духовной Академии”.

В области церковной жизни преосвященный Феодор был противником внешних реформ, но поощрял богословское творчество, произраставшее на святоотеческих основах. Характерной для его взглядов является следующая мысль: “В области церковной жизни может быть и должна быть только одна главная реформа: покаяние и молитва, а все остальное, тоже, конечно, полезное, пойдет из этой благодатной реформы духа”.

Еще будучи ректором Московской Духовной Семинарии Владыка Феодор указывал недостаточное изучение святоотеческого наследия как на главную причину упадка духовного образования. “Спросите, в самом деле, каждого из получивших специальное богословское образование — много ли он в Семинарии и Академии изучал Слово Божие и памятники святоотеческой письменности? К великому стыду богословской школы, питомцы ее в этом отношении гораздо слабее раскольнических начетников или простых благочестивых православных мужичков. Несомненно, благодаря тому, что нами забыты духовные сокровища богословствования святых отцов, и замечается теперь такой упадок продуктивности богословской мысли”.

Одной из характерных форм духовной жизни начала XX века было широкое распространение религиозно философских объединений, на которых обсуждались вопросы христианского вероучения и происходил диалог между Церковью и интеллигенцией. В период ректорства в Московской Духовной Академии Владыка Феодор духовно окормлял группу богословов М. А. Новоселова. Сложившееся вокруг его издательства религиозно-философское общество, скромно названное “Кружком ищущих христианского просвещения”, выделялось не многочисленностью, но “строго церковным направлением”, стремлением “реализовать хомяковскую идею соборного богопознания”. Как пишет Николай Зернов, в “монашеской квартире” Новоселова, кроме него самого и преосвященного Феодора, собирались В. Кожевников, А. Самарин, П. Мансуров, а позднее присоединились Булгаков и Дурылин. Другой известный русский религиозный мыслитель Н. Бердяев называет кружок Новоселова “сердцевиной русского православия”.

Как небольшой, но необходимый штрих к описанию личности преосвященного Феодора следует упомянуть об окормлении им Алексеевского академического приюта для беспризорных детей и сирот Сергиева Посада.

Невозможно не отметить значительное влияние епископа Феодора на появление в России нового поколения молодых образованных людей, стремившихся к возрождению духовной жизни. Этим представителям “феодоровской школы”, к сожаленью, вместо просветительской и миссионерской деятельности пришлось понести исповеднический и новомученический подвиг. Учениками и последователями преосвященного Феодора, исследователи называют епископа Варнаву (Беляева), епископа Григория (Лебедева), архиепископа Варфоломея (Ремова), архиепископа Иллариона (Троицкого).

Значительное духовное влияние архиепископ Федора имел на профессора Академии священника Павла Флоренского, которого, не смотря на его увлечение символизмом, называл “почти единственно верующим человеком во всей Академии”. Этих двух видных богословов сплотило совместное сотрудничество в Московской Духовной Академии и процесс афонских споров об Имени Божием. Владыка Феодор принял активное участие в утверждении магистерской диссертации отца Павла, рассматривая его работу как теодицею, “как этап, период творчества”. Отец Павел стал редактором “Богословского Вестника”, так же по рекомендации преосвященного Феодора.

Круговорот событий 1917 года захватил и Московскую Духовную Академию. Как и общество, она раскололась на “левых” и “правых”, “автономистов” — последователей идеи автономного устройства Академии, свободного от церковного контроля, и “неопатристов” — сторонников создания духовной школы на святоотеческих основах. Последствия этого раскола были скорыми и пагубными.

С 1 мая 1917 еп. Феодор стал настоятелем Свято-Данилова монастыря в Москве. В Даниловом монастыре в период его настоятельства жил на покое его друг архимандрит Симеон (в миру Михаил Холмогоров), который был тяжело ранен революционером в 1907 и с тех пор парализован. Существовала версия, что он закрыл собой будущего архиепископа Феодора во время нападения на последнего (на самом деле, речь идёт о двух разных покушениях). Владыка Феодор каждый день посещал больного и исполнял малейшее его пожелание.

Участвовал в работах Священного Собора Российской Православной Церкви (как делегат от монашествующих).

В июне 1918 назначен Патриархом Тихоном на Пермскую кафедру, назначения не принял, оставшись в Москве. Руководил деятельностью нелегальной Высшей богословской школы в Свято-Даниловом монастыре, преподавал в ней аскетику. Одну из первостепенных задач епископ Феодор, как настоятель монастыря, видел в привлечении в монастырь ученой братии, воодушевленной идеями христианского подвига, и создании иноческого братства монахов-подвижников, делателей на ниве христианского подвига и в силу этого подлинных защитников Православия. По этим признакам и собиралась братия Данилова монастыря.

Епархиальных архиереев и духовенство обновленцы ставили перед единственным выбором: или признать обновленцев в качестве законной духовной власти и, следовательно, присоединиться к ним, или подвергнуться аресту и ссылке. ГПУ, которое занималось тогда разработкой планов по уничтожению Церкви, лишив кафедр большинство епархиальных архиереев, нарушило органическую связь архипастыря с паствой. Так более пятидесяти архиереев оказалось в Москве, и большая их часть нашла приют в Даниловом монастыре. Для многих архиереев и церковных деятелей тогда далеко не ясным виделся путь, по которому им следовало бы идти. Некоторым казался полезным диалог с обновленцами, а предлагаемые ими реформы виделись как не выходящие за рамки православного предания и необходимые для Церкви. Многие, определив церковный путь своей жизни еще до крушения основ Российского государства, не могли принять, что для Русской Православной Церкви настало новое время — эпоха гонений.

И вот тогда-то Владыка Феодор оказал неоценимую услугу Церкви. В отношении обновленчества Преосвященный занимал решительную позицию, не допускающую никаких компромиссов, которую разделяли и многие другие иерархи Русской Православной Церкви. Эта позиция исключала всякий диалог с обновленцами как с людьми, которые сами, по собственной воле, отпали от Церкви. Многие из архиереев, лишенных советской властью кафедр, жили тогда в Даниловом монастыре, и, таким образом, они духовно окормлялись у Владыки Феодора, как бы проходя школу истинной церковности.

Строгий монах, знаток церковных канонов, человек бескомпромиссной твердости, он считал, что Церкви не о чем и незачем вести диалог с атеистическим государством. Нужно держаться церковных правил, как они есть, ничего не прося у властей и не заискивая перед ними. Несмотря на некоторые разногласия в вопросах современной церковной политики.

В то непростое время особая духовная близость связывала Владыку Феодора с известным московским священником отцом Алексием Мечевым, настоятелем храма во имя святителя Николая в Клинниках, что на Маросейке. Отец Алексий собрал и сплотил вокруг себя людей, объединенных глубокой религиозностью. В единомыслии с “мечевцами” находились епископы Арсений (Жадановский), Серафим (Звездинский), Афанасий (Сахаров). О Даниловском настоятеле отец Алексий отзывался в превосходных степенях, говоря о нем: “Преосвященный — из архиереев архиерей”, называл его столпом Православия. Именно епископа Феодора отец Алексий просит совершить по нем отпевание. По воле Божией все так и устроилось. Владыка Феодор, к тому времени находившийся в Таганской тюрьме, был выпущен 8 июня 1923 года, а 15 июня он отпевал отца Алексия. А то, что отец Алексий несколько “опасался слишком сильного аскетического влияния Владыки на своего сына”, — это очень многозначительная деталь духовного облика преосвященного Феодора.

С 1920 г. неоднократно подвергался арестам. В ночь с 27 на 28 июня 1920 арестован за «антисоветскую агитацию». Поводом к аресту и обвинению стало то, что при обыске в Свято-Даниловом монастыре 11 июня 1920 собралась толпа верующих. 15 июня 1920 г арестован в Москве. 12 июля 1920 г. приговорен к заключению в концлагерь до конца гражданской войны. 25 октября 1920 срок приговора сокращен по амнистии до пяти лет. Находился в заключении во внутренней тюрьме ВЧК на Лубянке, в Бутырской (куда в период с 1920 по 1925 заключался 4 раза), затем в Таганской тюрьмах. Освобождён 18 марта 1922. 14 марта 1923 снова арестован и заключен в тюрьму, освобождён 20 июня 1923 под подписку о невыезде.

Владыка Феодор пользовался большим авторитетом среди приверженцев традиционного, святоотеческого Православия, был принципиальным противником новшеств и реформ в Церкви (многие из архиереев, лишенных советской властью кафедр, жили тогда в Даниловом монастыре, и, таким образом, они духовно окормлялись у Владыки Феодора, как бы проходя школу истинной церковности). Он и его сторонники составили оппозицию самому Патриарху Тихону, после того как Патриарх, выйдя из заключения, готов был, под влиянием архиепископов Серафима (Александрова), Тихона (Оболенского) и Илариона (Троицкого), а также под давлением Советской власти, вступить в переговоры с обновленцами и пойти по отношению к ним на значительные уступки — вплоть до снятия с себя полномочий Патриарха. Только благодаря авторитету Вл. Феодора этого не произошло. Патриарх Тихон был впоследствии благодарен за это Вл. Феодору, предлагал ему Петроградскую кафедру (до этого он возвел его в сан архиепископа) и приглашал участвовать в церковном управлении. Однако Вл. Феодор отклонил эти предложения, считая, что Церковь не может вступать ни в какие переговоры с богоборческой властью и в условиях гонений единственный способ сохранить Церковь Христову – не путем компромисса с антихристовой властью, а уходом «в пустыню» — на катакомбное нелегальное существование

В связи с этим назначения он не принял и, оставаясь титулярным архиепископом Волоколамским, возглавлял консервативную «даниловскую» (по названию Данилова монастыря, настоятелем которого он оставался) оппозицию Патриарху Тихону (молчаливо одобренную самими Тихоном, которую сам он, шутя, называл «конспиративным синодом»).

16 апр. 1924 вновь арестован все за ту же «антисоветскую агитацию», и в апреле-октябре 1924 находился под арестом. 9 декабря 1924 вновь арестован и приговорён к трём годам ссылки.

18 окт. освобожден под подписку о невыезде. 9 дек. 1924 арестован и приговорен к 3-м годам ссылки в Казахстане. В 1925—1927 находился в ссылке. 4 нояб. 1927 вернулся, но без права проживания в 6-ти главных городах страны.

После выхода Декларации митр. Сергия, решительно отверг ее и перестал возносить его имя на богослужении, не признавал законных полномочий по управлению Русской Церковью за созданным Сергием синодом, поскольку последний находился в подчинении и полной зависимости от Советской власти и НКВД.

Стал одним из активных деятелей Катакомбной Церкви.

Известно, что Святитель Феодор с симпатией относился к фашизму: «Мы в то же время очень внимательно следим за все возрастающей деятельностью фашистов на Западе, к которым мы относимся сочувственно. К фашизму мы признательно относимся как к силе, борющейся за уничтожение враждебной нам коммунистической идеологии во всем мире. Практика и деятельность фашизма дает нам уверенность, что коммунизм победить можно. Но наша организация, учитывая силу и крепость Советского Союза и относительно еще слабость нашей организации, непосредственной задачи свержения советской власти в ближайшее время не ставила. Мы ждали помощи в этом деле со стороны интервентов… Говоря о фашизме и его распространении на Западе, мы рассматривали его деятельность как положительную сторону для Русской Церкви, в особенности, поскольку фашизм является такой силой, которая может противопоставить себя коммунизму, создает ему серьезную угрозу. В этом смысле мы стоим за борьбу фашизма против коммунистической идеологии, отсюда и против советской власти».

В 1928 был на поселении в городе Тургае в Казахстане, затем в городе Орске Оренбургской области. В 1929 снова арестован и приговорен к трём годам заключения в Свирлаге. После освобождения из ссылки жил в городе Владимире. В январе 1933 был арестован в городе Зарайске по делу «Партии Возрождения России». 26 июля 1933 осужден к пяти годам ссылки, которую отбывал в Казахстане.

В мае 1935 г. жил в Архангельске (предположительно); в этот период там состоялся Собор катакомбных архиереев, где было поддержано Послание В мае 1935 г. жил в Архангельске (предположительно); в этот период там состоялся Собор катакомбных архиереев, где было поддержано Послание Архиепископа. Серафима (Самойловича) о запрещении в священнослужении митрополита Сергия (Страгородского) и выработаны основополагающие документы, содержание которых не известно. С 1935 за активно противодействие политике Сергия был отправлен в с. Тентюково в Усть-Сысольске (Сыктывкар). Сергианскую церковь считал безблагодатной, а ее священнослужителями даже называл простыми «сапожниками», и до самой своей смерти рассылал своим чадам запасные Дары.

В 1937 арестован в Сыктывкаре по делу «Даниловского братства». Этапирован в Ивановскую тюрьму. По версии некоторых сергианских адептов, Святитель «раскололся» на последнем допросе и принял на себя несуществующую вину, выдав всех своих духовных чад. Подобные чекистские фальсификации применялись ко многим новомученикам. Зачастую (напр., в случае со священномучеником Иосифом (Петровых); М. Шкаровский, работавший с архивом Свт. Иосифа, говорит о подозрительной непохожести последнего протокола с «подписью» с предшествующими) протоколы заключительных допросов большевики сами составляли и даже подделывали подписи архиереев (в 37 г. подделка и фальсификация была обычным явлением).

22 октября 1937 Святитель Феодор был приговорён к расстрелу и на следующий день расстрелян. Существует версия, что незадолго до гибели в тюрьме г.Иваново принял в тюрьме схиму с именем преп. Даниила Московского.

Современники архиепископа Феодора запомнили его не только как сурового аскета, но и как человека с душой, полной любви и сострадания к ближним…

Из различных общедоступных источников