Совсем скоро, 9 сентября, исполняется 185 лет со дня рождения Льва Толстого. В этой связи я хочу поделиться с читателями некоторыми соображениями касательно того литературного жанра, который прославил его на весь мир, в котором он был и остается непревзойденным.

Анна Ахматова множество раз высказывала при мне одну мысль: «Не существует такого жанра – поэма. Каждая великая поэма являет собой отдельный жанр. «Евгений Онегин», «Медный всадник», «Мороз Красный Нос», даже «Двенадцать» – каждая из этих вещей единственная в своем роде».

С годами я пришел к убеждению, что мнение, которое Ахматова высказывала о поэмах, распространяется и на романы. Я полагаю, «Мертвые души», «Война и мир», «Обломов», «Преступление и наказание» столь же уникальны и самодостаточны. Вывод мой тем паче закономерен, что в России граница между поэмами и романами несколько размыта с самого начала: Пушкин назвал «Евгения Онегина» романом, а Гоголь свои «Мертвые души» – поэмой.

Бесспорно, у гениальных русских романов есть нечто объединяющее, но эта общность лежит не столько в области жанра, сколько в сфере социальной, точнее в сословной – в России все великие романы были написаны дворянами.

Александр Тихонов (Серебров) в своих воспоминаниях приводит критический отзыв Чехова о Горьком. Антон Павлович, сын бакалейщика, великий писатель, не написавший ни одного романа, говорил: «Горький плохо знает архитектуру, не умеет он вещь строить... «Фома Гордеев» – да ведь это не роман, а оглобля! Он весь по прямой линии, на одном герое построен, как шашлык на вертеле. И все персонажи говорят одинаково на «о»... Романы умели писать только дворяне. Нашему брату – мещанам, разнолюду – роман уже не под силу...Чтобы строить роман, необходимо хорошо знать закон симметрии и равновесия масс. Роман – это целый дворец, и надо, чтобы читатель чувствовал себя в нем свободно, не удивлялся бы и не скучал – как в музее.

Иногда надо дать читателю отдохнуть и от героя, и от автора. Для этого годится пейзаж, что-нибудь смешное, новая завязка, новые лица... Сколько раз я говорил об этом Горькому – не слушает...»

Если взглянуть на историю русской литературы с избранной мною точки зрения, можно заметить некое досадное недоразумение. Дело в том, что Лев Толстой, написавший в свое время едва ли не лучший роман «Война и мир», привнес в область словесности величайший соблазн.

Писатели второго и третьего классов почему-то вообразили себе, будто «Война и мир» не просто превосходнейшее, непревзойденное произведение, но и образец для подражания. Дескать, существует некий отдельный жанр – «роман-эпопея». И вот на свет стали появляться такие вещи, как «Тихий Дон», «Хождение по мукам», «Доктор Живаго» и все прочее в этом роде.

А между тем сам Лев Толстой после «Войны и мира» написал отнюдь не следующую «эпопею», а опять-таки единственную в своем роде «Анну Каренину». Напомню первую фразу этого романа: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему».
А вот моя мысль: «Все плохие романы похожи друг на друга, а все гениальные написаны по-своему».

Мнение автора колонки может не совпадать с мнением редакции.