Писатель и публицист Михаил Ардов поговорил с корреспондентом «Полит.ру» о феномене мата и о том, как толерантность к нецензурной брани, с его точки зрения, связана с упадком культуры.

Михаил Викторович, какое у вас отношение к подписанному на этой неделе закону о запрете использования мата в СМИ?

Понимаете, у меня к этому двойственное отношение. С одной стороны, я безусловный сторонник цензуры. В нормальном, здоровом обществе цензура должна быть, как она была в российской империи. Хотя либералы всегда говорили, что это ужас, но, тем не менее, эта цензура не помешала осуществиться великой русской литературе. Писатели публиковали свои произведения, которые до сих пор очень высоко ценятся в мировой культуре.

Я в 60-х годах был в одной из вологодских деревень. И там, например, я жил в доме людей, про который все жители говорили  с огромным уважением, что в нем никогда никто не матерился. Это была христианская семья. Но сейчас, когда существуют такие всемирные помойки, как интернет... Вообще я писал, что интернет и современный книжный рынок, это две необъятные навозные кучи, в которых можно находить жемчужные зерна. Ограничить их невозможно, принимай такие законы или не принимай... Цензура сейчас не возможна в принципе. Все эти попытки уже только слабый писк вдогонку. Мне очень неприятно слышать матерную речь и ругань из уст несовершеннолетних детей, девочек, которые идут по улице курят и матерятся. А в старой России их бы остановил любой прохожий, побил бы и сказал: скажи своим родителям, за что я тебя побил.  Поезд ушел. Закон этот уже не будет работать. Дело в проблеме общей культуры. В раннем фельетоне Булгакова один герой-журналист говорит: пара минут. А ему говорят: какой вы журналист? Минута не имеет категории парности. Можно говорить пара носков, лошадей, волов. А сейчас все журналисты это спокойно говорят. Настоящему языку уже можно ставить памятник.

А как вы относитесь к произведениям литературы, где авторы используют крепкие слова, особенно, когда им нужно показать речь простых людей?

У Достоевского, когда ему нужно было употребить грубое слово, обозначающее женский половой орган, он прибегал к эвфемизму. Он это слово прямо не писал.

Или величайший русский писатель Гоголь. По моему глубокому убеждению, по-русски никто лучше него никогда ничего не писал и не напишет. Когда ему понадобилось в «Ревизоре» изобразить мат, он его это сделал чисто фонетически. Городничий ругается на купцов: «Что,  голубчики,  как поживаете?  Как товар идет ваш?  Что, самоварники, аршинники, жаловаться? Архиплуты,   протобестии,  надувалы мирские!  Жаловаться?  Что, много взяли?  Вот, думают,  так  в тюрьму его  и засадят!.. Знаете ли вы, семь чертей и одна ведьма вам в зубы, что...». Понятно, что здесь имеется в виду мат, но так как это должно идти на сцене императорского театра, он, благодаря своему дарованию, это ловко имитирует.

Но есть еще один момент очень важный. Было два издания словаря Даля. И был замечательный лингвист, филолог Иван Александрович Бодуэн де Куртенэ, который переиздал словарь Даля и включил в этот словарь матерную лексику. Он так написал: Владимир Иванович Даль назвал свой словарь словарем живого, русского языка. Но по понятным соображениям приличия, он не включил туда слова, составляющие его наиболее живую часть. Так  что для филологии и лингвистики, полностью исключать эту живейшую часть языка есть некое ограничение и ханжество. Для меня употребление таких слов абсолютно невозможно, но вместе с тем в каких-то случаях... Великий, лучший лингвист нашего времени Андрей Зализняк когда-то придумал такую лингвистическую задачу, которая носит название «О, невнимательный незнакомец». Представьте, по улице мчится на огромной скорости тяжелый грузовик. И перед самым его носом перебегает улицу человек, шофер вынужден резко тормозить. Он этого человека не сбил, высовывается из кабины и говорит: «О, невнимательный незнакомец. Я тебя за твою невнимательность ударю по лицу». В этой фразе кроме предлогов и союзов все слова однокоренные. Угадайте, что это за слова.

Сейчас поезд ушел. Можно, конечно, менять стрелки, чинить шпалы, но это уже бесполезно.

А как вы относитесь к цензуре в интернете?

Я думаю, что тут все равно ничего не получится. Я минимально пользуюсь интернетом, я им брезгую. Интернет так и сделан, насколько я могу судить, если что-то закроют, то все можно возобновить в другом месте, и все это будет доступно. Это изобретение для войны, а не для удобства. Было придумано такое средство связи, которое никак нельзя отключить. Тому, кто захочет им пользоваться, лазейки найдутся. Что бы там в Китае не придумывали, люди достаточно продвинутые вполне смогут все это преодолевать.

А когда автор какой-нибудь публицистической статьи закрывает звездочками нецензурное слово это допустимо?

Это, я считаю, допустимо. Поставить первую букву, а потом сделать многоточие. В художественных произведениях это допустимо.

А что вы думаете по поводу перевода зарубежной литературы? Там часто используется нецензурная лексика. Как быть в таких случаях?

Я немного далек от этого. Что касается художественной литературы на любом языке, я всегда вспоминаю, как отвечал Лев Толстой, когда его спрашивали, почему он перестал писать романы. Он отвечал так: «С тех пор, как меня перестало интересовать, что господин такой-то влюбился в госпожу такую-то, я романов не пишу». Мне это тоже надоело до такой степени, что я романов не читаю. Однажды в полете в Америку я взял роман «Анна Каренина». Я не смог его читать. Сейчас переключился на нон-фикшн. Читаю мемуары Александра Христофоровича Бенкендорфа. Умнейшего и интеллигентнейшего человека, хотя он и считается чуть ли не гонителем интеллигенции. Вот это меня интересует, а так какие проблемы у переводчиков иностранной литературы, я от этого далековат.

А что вы можете сказать о том феномене, что западная цивилизация терпимее к нецензурной брани?

Это обусловлено тем, что в мире на смену морали идет политкорректность, допущение всего чего угодно. Полная беспринципность и вседозволенность. И это просто часть общего процесса, который ведет к концу мира и воцарению Антихриста. Мы живем в пост-христианские времена. И это один из признаков этого...

А как должен христианин относиться к употреблению мата?

Абсолютно нетерпимо. Вся тематика, которая косвенно отражается в мате, это смертный грех. Человек, который молится, не может этими же устами говорить непристойности. Вот и все. Изо рта, который произносит «Отче наш» не должны выходить все эти мерзости.

Я слышал версию, что матерные слова ведут свое происхождение от языческой культуры? Вы с этим согласны?

Есть такие теории, что чуть ли не татары его занесли. Но это все чушь. Существовала низменная обыденщина и субкультура, которая все это позволяла. Татаро-монгольская теория научно опровергнута. Знаете академика Янина, который нашел в Новгороде берестяные грамоты? Так вот, года два назад нашли такую грамоту, в которой были матерные слова. А ведь татары никогда не захватывали Новгород, они не могли туда принести нецензурную брань.

А какова ваша версия происхождения феномена мата?

У меня такой теории нет. Но вполне возможно, что в дохристианские времена, все эти слова были менее изощренными в отличие от современного русского мата. Не было такого лексического разнообразия. В языческие времена, когда не было христианской морали, это все были обиходные выражения. Может, это было так. Потом пришло христианство со своей моралью и в какой-то мере привилось в России, правда, не до конца. Даже Ахматова говорила, что в России православие еще не проповедно. Христианство - это очень и очень возвышенная религия запретов. Все, что человеку хочется, в христианстве запрещается... Поэтому истинных христиан во все времена было очень мало, но в те времена, когда существовали православные монархи, когда элиты были православными, то и плебс тянулся в эту сторону. А когда это закончилось после европейского ренессанса, французской революции, образованный класс от христианства отвернулся, и так стал вести себя и плебс. Рухнули все плотины.

То есть вы считаете, что сейчас можно говорить об упадке культуры. А есть путь повысить ее?

Его нет, когда существует такая всемирная помойка, как интернет. Можно принимать какие угодно законы, но на нее уже никакие законы влияние не окажут.

Что бы вы могли посоветовать родителям, чтобы их дети не употребляли нецензурные слова?

Просто говорить: «Если ты произнесешь такое слово дома или в моем присутствии, будешь очень строго наказан». Простой путь. Как сказано в священном писании: «Не ослабевай, бия младенца». Надо наказывать как следует, вопреки ювенальной юстиции.

Кстати насчет ювенальной юстиции... Как вы расцениваете влияние Запада на нашу культуру?

Это влияние политкорректности, вседозволенности и наступление на остатки христианства. Мораль имеет религиозную основу. Нет религии – нет морали. Как не относиться к исламу, но у этих людей есть своя мораль. Такая же была и у христиан. Но так как христианские страны от христианства отошли, рухнула и мораль. А у них существует строгий шариат. Это вызывает уважение.

То есть ислам силен своими запретами, а христианство уже нет? Католическая церковь идет на слишком большие уступки?

Католичество тоже еще пытается на каких-то своих развалинах ставить запреты. Они выступают против гомосексуализма. Но, как мы видим, эти бастионы рушатся один за другим.

Ну и заключительный вопрос про мат. Психологи говорят, что мат выполняет антистрессовую функцию. А что вы посоветуете делать христианину в этой ситуации?

Я бы ему посоветовал помолиться, а если он не может молиться в этот момент, то пусть подойдет к зеркалу и плюнет себе в рожу.